Однако наиболее внимательные любители проведения досуга с ружьем в руках не раз являлись свидетелями совершенно нехарактерного поведения животных, описания которого не найти ни в одном справочнике.

НЕОПЫТНОСТЬ

Вдвоем с приятелем мы бродили по бесснежным еще перелескам. При выходе из неглубокого лесного овражка на поляне заметили мышкующую лисицу. Мы тут же приняли положение «лежа», и я, как более опытный, великодушно отдал приятелю право выстрела. До зверя было метров шестьдесят; мой спутник после долгого выцеливания огласил лес громом выстрела. Лисица замерла на месте с высоко поднятой головой. Я изумленно смотрел то на нее, то на целящегося повторно приятеля.

Прогремел новый выстрел. Кумушка высоко подпрыгнула, но не упала и никуда не убежала, а опять замерла в картинной стойке. Мы смотрели на нее в полной растерянности. Не желая, чтобы приятель упустил возможность добыть первую в жизни лису, я жестом предложил стрелять еще. Как ни странно, но ему удалось бесшумно перезарядиться и произвести еще два выстрела. Рыжий зверь отпрыгнул на метр-другой в сторону, но поляну не покинул. В это трудно поверить, но лишь после третьего дуплета желтая молния стремительно пересекла поляну и скрылась в лесу.

– У тебя в патронах дробь-то есть? – спросил я совершенно обескураженного «мазилу».

Дробь была, о чем свидетельствовали многочисленные прочерки на месте стрельбы. Но ни одна из них не попала в цель. Просто удивительно!

Я долго искал объяснение такому поведению зверя и пришел к выводу, что молодая лисица столь длительное время не могла определить источник опасности по причине лесного эха, отражавшего звуки от плотной стены леса вокруг поляны.

Неоднократно приходилось наблюдать, как зверь, не разобравшись с направлением звука, бросался прямо на стрелка. Описанный случай, видимо, связан именно с отсутствием опыта «общения» с огнестрельным оружием у конкретной молодой особи. В противном случае зверь после первого же выстрела бросился бы наутек.

ОШИБКА В РАСЧЕТЕ

В одиночку, также по чернотропу, я прочесывал свои любимые поля, лесопосадки и овраги. Поднимаясь из очередной ложбинки оврага, совершенно неожиданно заметил на середине противоположного склона, метрах в пятидесяти от себя, лисью шкуру. Да! Мне так показалось – именно лисью шкуру. Она валялась на совершенно гладкой, зеленой еще траве головой вниз с откинутым в сторону хвостом. Я даже ружье опустил, перебирая в голове совершенно нелепые мысли о том, что кто-то, застрелив лису, снял с нее шкуру и по какой-то причине выбросил ее в овраг. Но в те годы у меня было великолепное зрение, и я вовремя заметил, что из-под прикрытых ресниц за мной очень внимательно наблюдали хитрые глаза.

Рассказанное мной происходило довольно быстро, и все это время зверь лежал на совершенно открытом месте. Такое его поведение, видится мне, основано исключительно на инстинкте самосохранения. Так, застигнутый врасплох матерый лис при отсутствии рядом какого-либо укрытия решил, что его спасет именно неподвижность. Как показала практика, он ошибся. Ему было достаточно сделать всего пару прыжков, чтобы скрыться за гребнем отрога. Он их и сделал, но уже с зарядом «двойки» под шкурой, который не позволил уйти дальше двадцати метров.

ЛЮБОПЫТСТВО

Вдвоем с отцом мы долго гоняли поочередно зайца-беляка, которого в конце концов добыли на опушке заболоченной рощи. Мы стояли рядом, гомонили, разглядывая необычный (по причине удаленности от лесных массивов) трофей.

После выстрела прошло не больше пары минут, как вдруг я заметил красивую лисицу, которая спокойно стояла в полусотне метров от нас и внимательно наблюдала за происходящим. Мой выкрик, беспомощные попытки перехватить из-за спины ружье успеху, разумеется, не способствовали. Мы с удивлением наблюдали, как лиса неторопливо, сохраняя достоинство, скрылась в кустах. Здесь никакой ошибки, связанной с фокусами эха, быть не могло. Зверь явно специально вышел из болота, чтобы оценить ситуацию. Правда, в те времена лисье племя не испытывало такого пресса преследования, как сегодня.

НАГЛОСТЬ

Вспоминаю сентябрьскую вечерку на моем любимом болоте в лугах. Компанию мне тогда составил лишь старый и несколько глуховатый дратхаар Атос. Зорька была неудачной, несмотря на ясную и тихую, с легким морозцем погоду. Мне была предоставлена всего одна возможность отличиться – чирок, пронесшийся прямо над зеркалом воды со звуком реактивного самолета. И я промазал! После этого я стоял дольше обычного, наслаждаясь яркой зарей.

Утки больше не летели. Вдруг со стороны противоположного угла болота раздался гнусавый лай лисицы. Вот это да! Что лисы регулярно проверяют болота после отъезда охотников на наличие подранков, разумеется, вполне естественно. Но чтобы вот так – внаглую – осторожный зверь выражал свое недовольство моим присутствием!.. Мой кобель тоже услышал этот вызов и с рычанием бросился в темноту. Промелькнула мысль о бешенстве... Но, слава Богу, с прививками (собачьими) у нас все было в порядке.

А пес тем временем уже шлепал обратно по мелководью. К лисам он был совершенно равнодушен, но, напугав наглую гостью, счел свой долг выполненным. Как бы не так! Через пять минут лисьи вопли, полные возмущения, раздались сзади нас. Атос снова бросился прогонять рыжую куму. Отогнал, вернулся, и все повторилось снова. Меня это немало позабавило, однако пора было все-таки выбираться к дому. Сколь же велико было мое удивление, когда в свете фар «Нивы» возникла лисица! Совершенно здоровое на вид животное, грациозно взмахивая огромным хвостом, провожало меня с полкилометра, оглядывалось на машину, останавливалось, как бы играя, и наконец исчезло в темноте.

Как объяснить такое поведение? Один из опытнейших охотников безапелляционно заявил: «Бешеная!» Я склонен считать иначе. В случае бешенства неминуемо возникла бы свара с собакой, догнавшей больную, ослабленную, потерявшую чувство опасности лисицу. Этого не произошло. Напротив, хищница легко и точно определяла безопасную дистанцию, на которой держала собаку. Она ни разу не подошла ко мне на расстояние, позволяющее причинить ей вред из гладкоствольного ружья.

Она очень внимательно следила за передвижениями автомобиля и мгновенно оказывалась в кустах, стоило мне чуть подвернуть руль в ее сторону и отклониться от луговой дороги. Видимо, лисица, обитающая в окрестностях «моего» болота, за два месяца утиной охоты настолько привыкла к ежедневному присутствию людей с ружьями, что не связывала регулярные выстрелы с опасностью для собственной шкуры. Скорее наоборот: человек с ружьем – стрельба – отъезд означали кормежку в виде ненайденных подранков.

Своим решением задержаться дольше обычного я эту цепочку нарушил, и зверь решился высказать свое неудовольствие.

Итак, какие же выводы можно сделать, основываясь на вышеизложенном? Мне кажется, что рекомендации охотничьей литературы нужно изучать. В основном все они полезны. Если же на охоте вы столкнетесь с поведением зверя, не поддающимся никаким объяснениям, это будет замечательным поводом поделиться своим рассказом с товарищами по увлечению. К примеру, написав статью в «РОГ».